Проволочные монеты "царского" периода
от Иоанна IV до Михаила Федоровича
на главную
изображение лицевого маточника копейки ярославского (?) монетного двора времени правления Михаила Федоровича № 01 (лЯр_мф01).
А.С. Мельникова (1989, стр. 185) сообщает, что
...среди монет Михаила Федоровича выделена загадочная группа копеек, скрупулезно копирующих московские копейки 1613—1626 гг., с низким весом — в 3+1 /4 почки, с заниженной пробой, чеканенных в одном центре при помощи маточников и снятых с них чеканов. Судя по качеству изображений и надписей, чеканка этих монет была хорошо оснащена профессионально выполненными орудиями чеканки, а также весьма обильна, что свидетельствует о достаточном снабжении сырьем того центра чеканки, который эти монеты выпускал.Что же это: особый государственный выпуск монет с заниженными весом и пробой, замаскированный сходством с полноценными монетами, или «воровская» чеканка, организованная какими-то злоумышленниками с невиданным размахом? Кто, когда и где мог осуществить эту грандиозную операцию?
Проще всего определить место чеканки подражательных копеек. В кладе из Голутвинского пер. г. Москвы времени Федора Алексеевича (ОН ГИМ 101464) была обнаружена одна подражательная копейка с буквами МОС/КВА, оборотная сторона которой оказалась чеканенной штемпелем Ярославского денежного двора 1613 г. (фототабл. 34, 2— 9). В кладе из с. Тимохово Ленинского р-на Московской обл. 1645 г. (ОН ГИМ 87961) нашлась вторая монета с такой же лицевой стороной и оборотной, чеканенной другим ярославским штемпелем 1613 г. (фототабл. 34, 2— 10). Внимательное изучение лицевого штемпеля показало, что он переведен со старого ярославского маточника 1612 г. с буквами с/ЯР (табл. 5, Я., 3). Буквы с/ЯР были счищены, при этом слегка попортили рисунок ноги всадника и его одежды, а на их месте вырезали новый знак — МОС/КВА.
Эти находки уже решают вопрос о ярославском происхождении подражательных монет. Подтверждают это мнение и многочисленные находки копеек данной группы в кладах из Ярославля и Ярославской обл. Если в кладах из других районов европейской части РСФСР подражательные копейки составляют не более 0,5 -— 0,7% общего количества монет, то в ярославских кладах этот процент поднимается до 2 — 4%; в кладах из соседней с Ярославлем Костромской обл. процент подражательных копеек тоже довольно высок — до 1 или 1,5%. В ярославских и костромских кладах содержится самый богатый набор типов таких монет.
В этом отрывке многое не ясно. Фототаблицы в книге Мельниковой (1989) весьма посредственного качества, поэтому невозможно с полной достоверностью опознать в изображениях на фототабл. 34, 2— 9 и 2— 10 тот же лицевик, что и лЯр_мф01 в каталоге Гришина, Клещинова (2001). Прорисовки, сделанные Мельниковой от руки, делу не помогают. Положение полностью запутывает ссылка на табл. 5, Я., 3, где дан рисунок совершенно иного лицевого маточника (в каталоге Клещинова, Гришина, 1998 числится под номером 3 среди ярославских монет). В переиздании 2012 года вышеприведенный текст из книги 1989 г полностью повторен, даже ссылка на уже не включенные фототаблицы присутствует. Приведенные в переиздании фотографии (отменного качества) сделаны с совершенно иных монет. Что скрывается под инвентарным номером ОН ГИМ 87961 сказать могут только хранители отдела нумизматики ГИМ, ибо простым смертным сие недоступно.
Впрочем, это не важно, так как ярославское происхождение лЯр_мф01 особого сомнения не вызывает, так как стиль изображения говорит сам за себя. Сомнение вызывает отнесение этого маточника (штемпеля) к подражательным и загадочным. С большой степенью вероятности этот маточник (штемпель) относится к ярославскому выпуску времени Второго земского ополчения (Клещинов, Гришин, 1998, с. 78-80) и может быть включен в перечень монет с именем Михаила. Такие маточники (а скорее, штемпели) были перевезены из Ярославля в Москву, где и чеканились монеты с оборотниками на имя Михаила. Так что в сочетание лицевика лЯр_мф01 с оборотными Второго земского ополчения под номерами 9 и 10 (те же номера в КГ, 1998, с.79, 313-317) нет ничего загадочного - весь этот инструмент был уже в Москве. Стало быть первый тезис Мельниковой о ярославском происхождении подражательных монет доказанным считать нельзя.
Рассматривая территориальное распространение кладов, в которых были обнаружены воровские монеты, можно убедиться, что до 40-х г. XVII в. они встречались довольно равномерно в наиболее обжитых областях государства, там же, где было сосредоточено основное количество кладов. В десятилетие 1645—1655 гг. топография находок «воровских» монет заметно смещается к северо-западу и северо-востоку от Москвы (клады Ленинградской, Псковской, Вологодской и Ярославской областей). Появляются и новые направления — например, Орловская область. Однако самый высокий процент фальшивых монет приходится на Москву и Московскую область, как наиболее экономически развитые регионы страны.
Если положить на карту доли "воровских" копеек трех типов (корелки (копейки Нефедки), ярославки и фальшивые) в кладах из списка Мельниковой, объединенных по областям, то получается следующая картина:
1) корелки (нефедки) дают значительный максимум (около 1% монет в кладах) в Ленинградской области (Ижорский край), что имеет четкое объяснение в работах Мельниковой (1989, 2005). За пределами этой территории их доля в кладах резко уменьшается в 5 и более раз. Можно предполагать некоторую тенденцию к более значительном распространении этих фальшивок на север (Вологодская и Архангельская земля) и в Москву и ее окрестности (наиболее развитый район). Корреляция содержания корелок (нефедок) с содержанием фальшивых монет двух других типов отсутствует
2) ярославки дают отчетливый максимум в кладах из Московской (вместе с городом), Калужской и Орловской областей - 0.6-0.7% монет в кладах. От этой оси доля таких монет в кладах убывает, более отчетливо на запад. Ярославская земля (0.4% ярославок) ничем не отличается от других ближних к Москве территорий, а в Костромской области доля ярославок составляет 0.04%. Отчетливый дополнительный максимум (0.6%) имеется в Вологодской земле.
3) ареал фальшивых монет практически полностью совпадает с ареалом ярославок, но их количество в кладах примерно в 4 раза меньше, чем ярославок.
Таким образом, так называемые "ярославки" распространялись в основном в центральном районе страны, и центром распространения являлась Москва. Исходя из того, что некоторые штемпели, которые использовались при чеканке "ярославок" были изготовлены на Московском монетном дворе, и качество остальных штемпелей было довольно высоким, можно с большой степенью вероятности говорить, что производство "ярославок" было связано с Московским монетным двором. Самые ранние штемпели датируются 1612-1613 гг, так что производство этих монет с пониженным весом было запущено в самом начале царствования Михаила Федоровича Романова. Самые поздние лицевые штемпели "ярославок" подражают лицевому маточнику лМ_мф18, который датируется А.С. Мельниковой 1622 годом, так что к середине 20-х годов 17 века производство было в основном свернуто. Масштабы чеканки можно оценить в 0.4-0.6% от объема государственной чеканки за это время, который составил примерно 450 млн. копеек. Так что доля фальшивомонетчиков составила около 2.0-3.0 млн. копеек (т.е. 20-30 тыс. рублей) - сумма изрядная.
изображение лицевого маточника копейки ярославского (?) монетного двора времени правления Михаила Федоровича № 18 (лЯр_мф18). Явное подражание лицевому маточнику копейки Московского монетного двора № 01 (лМмф01)
изображение лицевого маточника фальшивой копейки времени правления Михаила Федоровича, группа XIV № 02 (лXIV_мф02). Ныне переведена в группу "ярославок". Явное подражание лицевому маточнику копейки Московского монетного двора № 18 (лМмф18)
изображение лицевого маточника фальшивой копейки времени правления Михаила Федоровича, группа XIV № 01 (лXIV_мф01)
В 1996 году С.В. Зверев опубликовал полный текст доноса московского купца Никифора Богдановича Порывкина, который датируется 1622 годом. Весьма любопытный документ, вот некоторые выдержки:
После
московского разоренья был Ондрей Котов не богат, а как сел на денежной двор и
после того стала торгу у Ондрея Котова живота тысеч двацет и болши. И в том ево
вопрошати где он тот живот взял и где приторговал. В том волен государь.
После московского разоренья у Мишки Строгалкина небыла ничего. Сукна мочил и от
сукна имал от портища по денге. А как сел в товарищах с Ондреем с Котовым, з
дядюшкою моим, и у нево в торгу появилас живота тысеч с десет с государева з
денежнова двора. И государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу Всея Руси
о том велеть допросить где он столка одним годом приторговал.
Дмитрей Облезов после московского разоренья был не богат и хотел на Дон в
казаки ехать. И как на денежном дворе посидел и стала у Дмитрея тысеч с десет и
болши торгу государевой казны краденой. И государю в том велеть допросить где
скора в один год приторговал тысеч з десет и болши. И он, я чаю, не в долг взял
в суконном ряду.
Михайла Крылов добре не богат был, а как стал на денежном дворе, так появилася во пол лета тысеч пять, шесть и болши. И государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю Всея Руси о том велеть допросить где он столка приторговал в один год.
У
Дмитрея да Микиты Ларивоновых суконные сотни после московского разоренья небыла
пятидесяти рублев. И как на денежном дворе сряду оба брата посидели по году и у
них появилася в торгу тысеч с двацет. А государю и великому князю Михаилу
Федоровичу Всея Руси их велеть допросить где они в два года на денежном дворе
приторговали [или] они клад нашли. В том волен государь.
Сретенские сотни Ротка Титов. После разоренья был тот Ротка у нас да у
Ивана Илина в сиделщиках, а небыла у Ротки ни денги. А как на денежном дворе
посидел и у Ротки стала в год во один тысеч з десет. И государю велеть о том
допросить - болшой на денежном дворе исть колодез денежной. И о том ево
допросить где он взял столко.
Ивашка Мошенников был ра не богат, а как на денежном дворе посидел в целовалниках и стала у Ивашки тысечи с три живова ево. И государю о том велеть ево допросить где он в один год столко приторговал.
А у жены, государь, у Дмитрея у Облезова появилася после сиденья денежнова двора перстни дорогие с яхонты [и] с алмазы. И государю и великому князю Михаилу Федоровичу Всея Руси велеть ево допросить где он взял и на жену положил. А жена, государь, у нево жонка блятка, а живет с нею без молитвы. И в том государь волен да государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и Всея Руси.
Итого, доход купцов, связанных с Московским монетным двором, по оценке Порывкина составил более 80 тысяч рублей.Интересен комментарий С.В. Зверева к этому документу:
... следует отметить, что возможность столь крупного воровства была прямо связана с состоянием денежного хозяйства страны после Смуты. Из-за экономических трудностей и продолжающейся интервенции и гражданской войны правительство Михаила Федоровича вынуждено было признать снижение веса копейки, осуществленное в Москве при поляках в 1611-12 г. г. и продолжать выпуск монет уменьшенного веса (на 4 руб. из гривенки серебра - 204,756г.). В то же время "старые" монеты, чеканенные по трехрублевой стопе, не были запрещены и оставались в обращении. Главным направлением финансовой политики правительства стало изъятие "старых денег" с наибольшей прибылью для казны. Для русского денежного дела, целиком зависящего от привозного серебра - ефимков (талеров), впервые открылась реальная возможность использовать внутренние ресурсы страны.
Поскольку из-за малочисленности и слабости государственного аппарата в первой половине XVII в. правительство вынуждено было постоянно использовать на административных и финансово-хозяйственных должностях купцов и посадских людей, то именно от их добросовестности зависело полное поступление собранной "по крестному целованью" денежной суммы в государственную казну. Очевидно, многим трудно было удержаться от соблазна, сдавая деньги счетом, заменить "старые" монеты на "новые". Деньги могли "переменяться" не только сборщиками, но и в приказах. При этом отсутствие у целовальника или приказного подъячего больших наличных денег как раз и должно было заставить искать возможность переделать заменяемые деньги на денежном дворе. Именно такие "левые" переделы и позволяли наживаться администрации денежного двора, делившей с приносителем "приделочные" деньги.
Можно лишь предполагать сколько людей, кроме головы и целовальников, было втянуто в незаконную деятельность на Московском денежном дворе. Свою долю должны были получать денежные мастера и другие работники двора, охрана "не замечающая" привозимых и увозимых мешков с монетами, дворники, отвечающие за порядок на территории. Вряд ли оставался в стороне руководитель Денежного приказа дьяк Ефим Телепнев, в свое время также обвиненный в присвоении при поляках царской казны, но уже в 1613 г. вновь возглавивший Казенный и Денежный дворы
Конечно, обмен "старых" копеек на "новые" с "наддачей" был выгодным делом сам по себе, так как давал возможность обмана населения при расчете "наддачи". Однако, доход существенно увеличивался, если среди "новых" копеек была примесь неполновесных экземпляров. Такая примесь при тираже в 2-3 млн. экземпляров (всего-то 1 фальшивая копейка на 200 настоящих) сразу давала прибыль около 4-9 тыс. рублей из-за разницы в весе государственных и фальшивых копеек (20-30%) и за счет лигатуры. Так что выпуск "ярославок" с большой степень вероятности осуществлялся для извлечения именно этой, дополнительной прибыли. Как был организован этот выпуск, и кем, гадать не буду. Но с большой степенью правдоподобия "ярославки" следовало бы именовать "телепневками"
А.С.
Мельникова (1989, 2005) при обстоятельном рассмотрении изготовления
"воровских" копеек в Ижорской земле пишет: Псковская
летопись под 1636 г. сообщала: «Много шкоты монастырем и всяким
людем сотворися, и насилству и грабежу достойно, денги корелки худые и
цена неволная и купля нелюбовная, и во всем скорбь великая и вражда
несказанная». Однако эту выдержку следовало бы приводить
полностью. А выглядит она вот как: 
Псковские люди называют худые деньги корелками, так как "воровские" копейки поступали в Псков в основном из Ижорской земли и Корелы. Но в данном случае худые деньги привез гость Московский, и привез он их из Москвы. Так что гость Московский, прикрываясь государевым делом, с большой степенью вероятности привез во Псков т.н. "ярославки", то есть в 1636 году их было еще предостаточно.